среднего рода. Виски, оно как трансвестит.
– Так бывает. Был женат на водке, а потом изменил ей и женился на трансвестите по имени Виски. Я вот тоже на пиве женат, и ничего. А может… может, я за ним замужем.
Ирина засыпала, прокручивая в голове слова Викторыча: «Напиши что-то лёгкое, или, как сейчас принято говорить, атмосферное. Напиши байку, которая может зацепить и молодую мамашу, и дедулю. Это может быть материал о воскресном базарчике, о юном скрипаче. Напиши эдакую универсальную хуйню».
Ранним воскресным утром Ира поехала на небольшой базарчик. В холодных деревянных будках мёрзли угрюмые латыши с глазами некормленого кота. На прилавках лежали прокопчённые колбасы, беконы разных сортов и форм, огромные чёрные хлеба с глазами из моркови и орехов. Откуда-то доносился голос Леонтьева:
Вдвоём с тобой, вдвоём с тобой,
Остались ты да я,
Любимая, любимая…
– Народу ни хуя, – допел какой-то латыш и рассмеялся своей же шутке. Ира почувствовала, как её буквально пронзает холодная сырость. Будто тоненькие ледяные струйки проникали под одежду и змейками расползались по телу. Захотелось в кровать. Укрыться тёплым пледом, включить блюз, закрыть глаза и мечтать.
Ира увидела баклана, сидящего на крыше старинного дома. Он поводил по сторонам головой, осматривая просторы серого безлюдного города. Он улетит, а Ира в этом городе останется. И будет то восхищаться им, то думать об отъезде.
– Девушка, вы замёрзли. Возьмите стаканчик глинтвейна, – обратилась к Ирине полноватая женщина в стёганом ватнике.
– Давайте, возьму. Но только маленький.
Глинтвейн Иру подбодрил, наполнил силами. Она бродила по базарчику, что-то записывала, а через день в газете вышла её первая заметка под названием «Базарчик желания». Викторыч работу оценил. Прохаживаясь по просторному кабинету, он подносил бокал к носу, вдыхая аромат любимого напитка:
– Очень хорошо, Старикова! Я прямо как увидел эти лица, эти копчёности, эти мозолистые руки продавщицы Мудите. Её правда звали Мудите?
– Правда. Мудите Куллэ.
– Ты в следующий раз меняй имена, Старикова. Ну, смотри, человек читает про беконы и хлеб, а имя продавщицы ассо… ассо…
– Ассоциируется, Андрей Викторович…
– Именно. Ассоциируется с мудями. Избегай таких говорящих латышских имён Мудите, Мудис или Сподра и Модра. Вот помню, как Палько написал: «Тренер Модра Юшка, женщина с красивым лицом и огненными волосами». Ну не дебил, блядь?
– Так не переименовывать же их.
– Правильно. Но ставить имя Модра рядом со словом «лицо» – преступно.
Ира творила каждый день. Её полюбили чересчур активные читатели. Писали письма, присылали соленья, варежки и рыбу. Приближался День святого Валентина. Редакционные мужчины новый праздник невзлюбили. Большинство считало, что дамам вполне хватает и 8 Марта. Женщины наоборот. Не особо рассчитывая на удачу, они всё же ждали сюрпризов. Викторыч попросил Старикову написать яркий и праздничный материал. Когда Ирина уже выходила из кабинета, спросил:
– У тебя самой-то парень есть?
– Нет пока. Был, но мы разошлись. Он любовницу завёл, а я с детства проигрывать не люблю.
– Так на 1:0 в его пользу и расстались?
– Нет, Андрей Викторович. На 2:1 в мою, – хохотнула Ирина. – А пока без парня.
– Ну ничего… наживёшь, наживёшь.
У Андрея Викторовича любовь стояла в одном ряду с головной болью, неприятностями и триппером.
– И это, Старикова… у меня идея. Блестящая у меня идея! Блестящая, как эта ледяная рюмка. Вот что. Возьми фотографа Романа и съезди к стеклодувам. Там и сердечки, и вся прочая херня есть. Напиши ярко и пронзительно.
Директор фабрики встретил гостей более чем радушно. Ире налил шампанского, Роману предложил марочный коньяк. Сам хозяин кабинета пил минералку. По цвету лица было видно, что печень его держится на честном слове врачей, а стенки желудка напоминают дуршлаг. К Ирочкиному сожалению, директор интервью давать отказался. Сказал, что есть на фабрике настоящие герои и слово должны держать они. Героя звали Стас, по должности он был мастером цеха. Ире Стас показался странноватым. Глаза искрят, а речь томная, баюкающая. Указывая на дующих в длинные трубки рабочих, Стас говорил:
– Это не просто трудяги. Это настоящие поэты сверкающих граней. Витражи, мозаики, посуда, светильники, бижутерия. Всё это делают вот эти скромные люди в чёрных робах. Они вдувают в стекло жизнь и капельки своей души. Поэты стекла. Я бы так их назвал.
В этот момент у одного из стеклодувов лопнул похожий на мыльный пузырь шар, и он, смачно отхаркнув на бетонный пол, грязно выругался. Ирочка покраснела, а Стас, не обращая внимания на производственные издержки, продолжал:
– Именно они создают алмазную грань, венецианскую нить. Творцы! Таланты! Кстати, наша землячка, известный скульптор Вера Мухина, руководила в Ленинграде лабораторией при зеркальной фабрике. – Неожиданно Стас взял Ирочку за локоть и заговорщическим тоном спросил: – Ирина, а вы когда-нибудь видели стеклянный член?
– Нет, никогда, – опешила Ира. – Алмазную и венецианскую нити видела, а вот его нет…
– Сейчас покажу, – подмигнул Стас.
Стены просторного кабинета Стаса, больше напоминающего подсобку, были увешаны постерами из эротических журналов, афишами Киркорова, выставок собак и Ротару. В углу стоял массивный шкаф. За его дверцами и покоилась богатая коллекция мастеровитого выдумщика. Скульптурок было действительно много. Штук пятьдесят, не меньше. Раскрасневшийся Роман не выдержал и в изумлении воскликнул:
– Так вот ты какая, хуева туча!
– Роман, ну как можно?! – взвилась Ирина.
– Прошу прощения. Но без эмоций фотографу никак.
Стас начал знакомить гостей с коллекцией. Рассказывал он увлечённо, эмоционально, и рассказ этот Ирочку увлёк. Вернувшись в редакцию под сильным впечатлением, Старикова выпила чашечку кофе с бальзамом и с воодушевлением приступила к работе. Получилось примерно следующее:
«Фаллосы Станислав выдувает уже много лет. И к хобби своему этот мастер относится со всей серьёзностью и с душой. „Фаллос – это символ плодородия и силы. И когда я выдуваю очередное творение, мне кажется, что организм подпитывается какой-то неведомой энергией“, – говорит Станислав. Некоторые экземпляры он оставляет себе на память, но большинство раздаривает друзьям на праздники и дни рождения. Вот мужской половой орган голубоватого оттенка с крыльями, в лихо сидящей на голове фуражке. Его автор презентует своему приятелю лётчику, у которого скоро именины. А вот серьёзный пенис со стетоскопом на груди. Он тоже будет подарен. Но это подарок представителю самой мирной профессии – врачу. А это у нас кто? Забавный (пардон, конечно. – Прим. авт.) член коллекции, ничего не скажешь. Большие глаза, улыбка во весь рот, взъерошенные волосы. Угадали? Ну конечно же, это клоун! А вот и озорной регулировщик движения, и водитель такси, и гитарист-виртуоз. Но больше всего мне понравился
